Зырянский домострой

Новоселье

 

   По окончании отделочных работ хозяин дома назначал дату новоселья. Процесс перехода в новое жилище разворачивался как драматическое действо с хорошо разработанным сюжетом, изменения в котором недопустимы, что связано с устойчивыми представлениями о фатальной неизбежности смерти какого-либо живого существа. Переход в новый дом совершался обязательно ночью, близ полуночи. К этому времени все жильцы старого дома вставали, одевались в повседневные платья, старшая хозяйка накрывала скатертью стол, ставила на него хлеб и соль, а старший хозяин зажигал перед иконами свечу. Все молились Богу, после чего хозяин, взяв с божницы икону и положив ее за пазуху, подходил к голбцу, открывал дверь в подполье и приглашал к переходу в новый дом домового.

   Уходя из старого дома, сысольские коми подметали пол, а сор вместе с горстью золы из печки брали с собой. Остальные члены семьи брали соль, скатерть, чашки, ложки и другие необходимые на первый момент вещи, так как в новый дом необходимо что-то принести, наполнить его предметами: «заносят дрова, что попадет под руку, с пустыми руками не заходят», «в новую избу все с чем-то заходят: кто с дровами, кто с кошкой, хлебом, петухом…В новый дом с пустыми руками никто не входит. Считалось, все, что в руках – это подарок дому; стуча поленом по избе можно определить будущую жизнь в доме: если «сухой» звук – хорошая жизнь будет, долгая. Если «сырой» звук, не звонкий - плохая». При этом существовало поверье, в новый дом нельзя носить вино, иначе жизнь будет горькая, а нужно сладкое.

   На Сысоле переход в новым дом осуществяли следующим образом. «Медводз лэдзöны касьöс, сìйö пö медъёна артмö суседкокöд». Важ керкасьыс öд суседкосö выляс вайöны. Петìгас шулöмны: «Суседко-батюшко, миянкöд выльлаö, бур олöм мед ставнымлы» (Сперва пускают кошку, так как она лучше всех дружит с суседком. Из старого дома ведь суседко в новый дом вводят. Выходя, говорили: «Суседко-батюшка, с нами на новое место, хорошей жизни нам в нём»). По другой версии, хозяин брал икону с божницы, а хозяйка квашню с тестом,  чтобы сразу сделать горячий хлеб. Верили,  «шыльыд нянь кö артмылiс – ставыс бур лолiс, а путi-патiкодь кö, уна и олöмад быдсяматорйыс оллас» (если круглый хлеб получится, то всё будет хорошо, а если же так себе, то всякое в жизни будет).

   В Прилузье при входе в новый дом «кругленький хлеб … по полу прокатят. Говорят, если прямо покатится – это нормально будет, а если куда-нибудь в угол, так жизнь будет ненормальной-а». Здесь же при укладывании спать в первый раз приговаривали: «Дай Бог, чтобы нам жить хорошо было, все, все было досыта, чтобы нас никто не обижал, чтобы все уважали и соседи, чтобы семья была дружная».

   Вымские коми заселение нового дома осуществляли так. «Хозяин несет петуха, хозяйка – квашню, чтобы затопить печь и новый, свежий печь. Дети-то мелочи…Зернышки на середину пола бросали и петуха пускали. Петух, конечно, клюнет зернышки и сразу «ко-ко-ко», и потом садиться на «сёр» (грядка) и начинал кукарекать. Этим своим какуреканьем он разгонял все злые духи, ничего не оставалось в доме, весело было в доме. Если кукарекает – то хорошо будет жить в этом доме, очень весело…».

   Для вашкинских коми была обязательна практика освящения дома: «Выль керкаö петтöдз сiйöс медводз вежöдiсны. Овлiс и сiдз, мый керкаын овтöдзыс вöлöма мыйкö лёктор, шуам, озйылiс ли, мый ли. Сэки, керка вежöдöмöдз, кöзяиныслы колö вöлi кайны репöдас (йиркö), босьтны кузь ньöр, став вынсьыс кучкавны керка вевтö да ёна матькыны, тадз быттьö вöтлан лёксö, кодi поздысьлöма нин керка пытшкö. Ёна и дыр колö кучкавны да матькыны, мудзтöдз. Сэсся репöдö и кольны ньöрсö, öшöдны лёкыслы тыдалан местаö. Сы бöрын сöмын вежöдлiсны пежасьлöм керкасö» (При переходе в новый дом, его, прежде всего, святили. Бывало и так, что раньше здесь случалось что-то плохое, например, горело или еще что-то. Тогда хозяину дома перед освящением надо было подняться на чердак дома и длинной палкой со всей силы бить крышу и материться. Считалось, что таким образом прогоняешь «плохое» этого дома. Долго надо было бить и материться, до устали. Потом эту палку нужно было оставить на чердаке, повесив его на видное место, чтоб «плохое» видело его. Только после этого освещали дом).

   Существовали четкие правила освящения дома,  выполнение которых было обязательным, иначе могло случиться несчастье. Одно из требований процедуры освящения дома: хозяин дома не должен находиться внутри него. «Асывнас ыстi верöсöс выль керкаас люстра öшöдны. Ме мöдöдi тьöтöн шуысьöс, мед петкöдас Коляöс керкаысь. Но сiдз артмис, мый ми воим вежöдны выль керкасö, а сэнi Коля век на уджалö. Косьта Лидя тьöт сöмын кинас öлыштiс да шуис: «Оз дыр ов». И быттьö тöдiс. Коля верöсöй некымын во олiс да томöн-бурöн кулiс. Сарство небеснöй» (Утром отправила мужа в новый дом люстру вешать. А чуть позже племянницу, чтоб отправила его домой. Так получилось. Что мы пришли освещать новый дом, а там Коля все еще работает. Лидия Константиновна только рукой махнула и сказала: «Долго жить не будет». И будто знала. Коля еще несколько лет пожил, и умер молодым. Царство небесное).

   Однако в практике освящения дома при всей строгости соблюдения предписанных старообрядческой культурой правил наблюдается традиция сохранения языческих действий, направленных на обеспечение благополучия дома. Так, например, в с. Чупрово после освящения дома, на повети под крышей вывешивали сшитый из белого ситца мешочек размером 30x40 см, наполненный перьями утки или шерстью овцы. «Бабыс керкасö святитiс да пуктic мешöксö матiч улас и шуис, мед ог вöрзьöдöй места вывсьыс. Öнöдз на сэнi олö, эг и вöрзьöдлöй» (Бабушка дом освятила и мешочек под матицу положила и сказала, чтобы не трогали. До сих пор он там, не трогаем). Данная практика по предметному составу (утиные перья и шерсть овцы) близка набору строительной жертвы (крыло птица, клок шерсти), что позволяет говорить о равнозначности этих обрядов. Локализация обряда на повети, скорее всего, свидетельствует о моделировке благополучия в хозяйственной деятельности.

    Вариативность процесса перехода в новое жилище, включая способы и средства гадания, не сказывается на самой идее освоения нового пространства, а отражает только локальные традиции. Включение в структуру обряда перехода в новый дом операций с хлебом не выглядит случайной, так как хлеб в народной культуре ассоциировался с достатком и благополучием. Поэтому с помощью хлеба пытались, с одной стороны, смоделировать будущую счастливую жизнь в новом доме, а, с другой, предугадать характер этой жизни.

   Если в новый дом переходили не все, а отделяемый сын, то отец и мать после молитвы благословляли его семейной иконой, которую он после этого убирал себе за пазуху. В этом случае молодая хозяйка накануне ставила квашню, чтобы до восхода солнца унести ее в новую избу и испечь свой первый хлеб. Старики, еще накануне уходили спать в новый дом молодых, а утром встречали их с хлебом-солью. Символика освящения нового дома миром предков проявлялась в обычае первыми пропускать в новый дом пожилых людей (живых предков), которые и обживали новый дом, как бы ритуально его заново создавая. В этом контексте показательна практика запускания первыми в дом кошки и петуха, которых рассматривали как некую жертву новому дому.

   Устраиваемая в новом доме трапеза содержит основные мотивы ритуала. Это собирание (членов семьи, продуктов, утвари), приготовление целого из отдельных компонентов (приготовление хлеба) и раздел целого на части, т.е. распределение между участниками обряда. Эта трапеза выступала завершающим актом создания и освоения Дома-Космоса. И, соответственно, возведение нового дома можно рассматривать как ритуальный способ обретения новой доли. Затем хозяин пригонял из старого дома скот. На этом акт создания и освоения Дома-Космоса считался завершенным.

   Если хозяин дома умирал после его полной постройки, но до переселения, его семья оставалась жить на старом месте. Такой новый дом признавался несчастливым, и приобретал статус заброшенного. Он заселялся нечистой силой, и становился опасным для любого решившего заночевать в нем, что достаточно ярко проявляется в сказочных сюжетах.